морщился, но открыто выражать неудовольствие не решался... Он пуще всего боялся, что мать его проклянет”. “Наскучив продолжительным вдовством”, Иудушка берет в экономки “девицу из духовного звания” Евпрак-сею, “которая была работяща, безответна и не предъявляла почти никаких требований”. Между тем Арина Петровна зачастила в Головлево, потом и вовсе сюда переселилась.
    Прошло пять лет. Иудушка “значительно постарел, вылинял и потускнел, но шильничает, лжет и пустословит еще пуще прежнего, потому что теперь у него почти постоянно под руками добрый друг маменька, которая ради сладкого старушечьего куска сделалась обязательной слушательницей его пустословия... Ежели он и был лицемер, то лицемер чисто русского пошиба, то есть просто человек, лишенный всякого нравственного мерила и не знающий иной истины, кроме той, которая значится в азбучных прописях. Он был невежествен без границ, сутяга, лгун, пустослов и в довершение всего боялся черта”, Поселившись в Головлеве, “он сразу почувствовал себя на свободе, ибо нигде, ни в какой иной сфере, его наклонности не могли бы найти себе такого простора, как здесь... Ничье суждение не беспокоило, ничей нескромный взгляд не тревожил — следовательно, не было повода и самому себя контролировать... Давным-давно влекла его к себе эта полная свобода от каких-либо нравственных ограничений...”. Иудушка проводит свои дни в подсчетах и пересчетах, учитывая каждую копейку, каждую вещь в двадцати книгах, пишет жалобы мировому судье... Всякая связь с внешним миром порвана, он не получает ни книг, ни газет, ни даже писем. Один его сын — Володенька — покончил жизнь самоубийством, с другим — Петенькой — переписывается, лишь когда тот посылает ему деньги.
    Арина Петровна получает письмо от внучек. Они подались в актрисы и в Погореловку никогда не вернутся. Иудушка при этом известии отплевывается и задумывается, “какой-то зловещий план мелькает в его голове”. Из полка приезжает сын Петр. “...Загадочный приезд Петеньки не особенно волнует” Иудушку, “ибо, что бы ни случилось, Иудушка уже ко всему готов заранее. Он знает, что ничто не застанет его врасплох и ничто не заставит сделать какое-нибудь отступление от той сети пустых и насквозь прогнивших афоризмов, в которую он закутался с головы до ног”. Петр проиграл казенные деньги, просит взаймы у бабушки, но у нее своих денег нет, а капитал внучек она тратить не может. Иудушка отказывает сыну наотрез, как обычно, прикрываясь ханжескими отговорками и поучениями. Петр обвиняет отца в убийстве своего брата Володи — именно он его убил, оставив без копейки, когда тот женился якобы против его желания. Арина Петровна молча слушает этот разговор. “Она отнюдь не оставалась равнодушной зрительницей этой семейной сцены. Напротив, с первого взгляда можно было заподозрить, что с ней происходит что-то не совсем обыкновенное и что, может быть, настала минута, когда перед умственным ее оком предстали во всей полноте и наготе итоги ее собственной жизни”. Она проклинает Иудушку.
    ПЛЕМЯННУШКА
    “Иудушка так-таки и не дал Петеньке денег, хотя, как добрый отец, приказал в минуту отъезда положить ему в повозку и курочки, и телятинки, и пирожок... самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли он закутал себе ноги... Вопреки ожиданиям Петеньки, Порфирий Владимирыч вынес материнское проклятие довольно спокойно и ни на волос не отступил от тех решений, которые, так сказать, всегда готовые сидели в его голове... Выходка Арины Петровны была так внезапна, что Иудушка не догадался даже притвориться испуганным”. На следующий день после отъезда внука Арина Петровна уезжает в Погорелку и больше уже не возвращается в Головлево, несмотря на лицемерные уговоры Иудушки. Однажды она обнаруживает, что не может встать с постели. Иудушка тут же приехал и начал распоряжаться, разузнал, где находятся бумаги. Арина Петровна умирает, Иудушка с удовольствием занимается похоронами и немедленно принимается за изучение бумаг. В результате он объявляет себя единственным наследником оставшегося после матери имущества. С тем и отбывает к себе в Головлево, забрав материн тарантас и двух коров. От Петра приходит письмо: он сообщает, что отправляется в ссылку, и спрашивает, будет ли отец высылать ему содержание. Иудушка, конечно же, отказывает ему. Но неизвестно, дошло ли письмо Иудушки до сына — приходит уведомление о том, что Петр, не доехав до места ссылки, заболел и умер. “Иудушка остался один, но сгоряча все-таки еще не понял, что с этой новой утратой он уже окончательно пущен в пространство, лицом к лицу с одним своим пустословием”.
    Приезжает Аннинька — “рослая и статная женщина с красивым румяным лицом, с высокою, хорошо развитою грудью, с серыми глазами навыкате и с отличнейшей пепельной косой... с резкими, даже развязными манерами...”. Иудушка не может отвести от племянницы похотливого взгляда, лезет целоваться якобы по-родственному. Аннинька все знает о судьбе Петра — оказывается, он прислал им с сестрой письмо после суда, они собрали шестьсот рублей и отправили ему. Иудушка вскидывается: как это он не получил этих денег после смерти Петеньки?! Аннинька едет на могилу бабушки, потом в Погорелку, где узнает, что Иудушка увез оттуда даже иконы. Она прощается с деревней и с могилой бабушки навсегда. Иудушка хочет, чтобы Аннинька осталась в Головлеве, но, говоря с ней, он смотрит на нее такими “маслеными глазами”, что ей становится “неловко”. Она решает уехать под предлогом, что ей в Головлеве “скучно”.
    Аннинька недовольна своей жизнью. “Как девушка неглупая, она отлично понимала, что между теми смутными мечтами о трудовом хлебе, которые послужили ей исходным пунктом для того, чтобы навсегда покинуть Погорелку, и положением провинциальной актрисы, в котором она очутилась, существует целая бездна. Вместо тихой жизни труда она нашла бурное существование, наполненное бесконечными кутежами, наглым цинизмом и беспорядочною, ни к чему не приводящею суетою”. Приехав в Головлево, она вспомнила прежнюю, чистую жизнь, и ей стало “невыносимо мерзко”. Но ее мечты о своем доме “немедленно же должны были разбиться при столкновении с действительностью, встретившеюся в Головлеве”. Надо уезжать. Она попытается устроиться на московскую сцену. Иудушка делает все, чтобы она осталась в Головлеве, проволочками и бесконечными уговорами доводит Анниньку до изнеможе-ция. Уже сидя в кибитке, на вопрос Иудушки, приедет ли она еще, Аннинька отвечает ему: “Нет, дядя, не приеду! Страшно с вами!”

НЕДОЗВОЛЕННЫЕ СЕМЕЙНЫЕ РАДОСТИ
    Однажды, незадолго до катастрофы с Петенькой, Арина Петровна, гостя в Головлеве, замечает, что Евпраксеюшка беременна. Оказалось, что Порфи-рию Владимирычу уже доложено, но он ничего на это не сказал, “а только сложил руки ладонями внутрь, пошептал губами и посмотрел на образ...”. Мать подшучивает над сыном — молитвенником, вспоминает массу случаев беременностей и рождений, живо готовится к предстоящим родам, советуется со своей старой служанкой Улитой, которая в молодости тоже, по слухам, родила ребенка от Порфирия Владимирыча. Но тут “случилась катастрофа с Петенькой, а невдолге за нею последовала и смерть Арины Петровны”. Надежды Иудушки на то, что благодаря опытности Арины Петровны и ловкости Улиты... “"беда" пройдет без огласки”, рухнули. Он боится, что его обвинят в прелюбодеянии — а он никаких мер не принял, “даже солгать не успел”. Начинаются роды, Улита сообщает об этом Иудушке. “...Никаких я ваших дел не знаю, — заявляет тот. — Знаю, что в доме больная есть, а чем больна и отчего больна — об этом и узнавать, признаться, не любопытствовал!” Он отказывается посмотреть на своего сына, а приехавшему священнику говорит о Евпраксее: “Прислуга она усердная, верная, а вот насчет ума — не взыщите! Оттого и впадают они... в пре-лю-бо-де-яние!” Улита по указанию Иудушки увозит младенца в Москву, в приют, пока молодая мать мечется в жару и бреду.
    ВЫМОРОЧНЫЙ
    “Агония Иудушки началась с того, что ресурс празднословия, которым он до сих пор так охотно злоупотреблял, стал видимо сокращаться. Все вокруг опустело: одни перемерли, другие — ушли”. В довершение ко всему прочему, “какая-то порча” произошла с Евпраксеюшкой — “она вдруг нечто поняла, и ближайшим результатом пробудившейся способности понимания явилось внезапное, еще неосознанное, но злое и непобедимое отвращение”. Она “взбунтовалась”: она смели возражает Иудушке, не подпускает его к себе, не ночует дома, перестает обихаживать барина, изводит его придирками и бранью по любому поводу, угрожает уехать в Москву искать сына или к родителям. “В короткое время Порфирий Владимирыч совсем одичал”. Целыми днями он сидит у себя в кабинете. “Насколько он прежде был придирчив и надоедлив, настолько же теперь сделался боязлив и угрюмо-покорен”. Лишь в кабинете, “один на один с самим собой, он чувствовал себя полным хозяином, имеющим возможность праздно мыслить сколько душе угодно. Подобно тому как оба брата его умерли, одержимые запоем, так точно и он страдал той же болезнью. Только это был запой иного рода — запой праздномыслия... Он с утра до вечера изнывал над фантастической работой: строил всевозможные несбыточные предположения, учитывал самого себя, разговаривал с воображаемыми собеседниками и создавал целые сцены, в которых первая случайно взбредшая на ум личность являлась действующим лицом... Он и всегда был мелочен и наклонен к кляузе... надоедал, томил, тиранил... теперь эти свойства перенеслись на отвлеченную, фантастическую почву... где он мог свободно опутывать целый мир сетью кляуз, притеснений и обид. Он любил мысленно вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь”. Иудушка вспоминает свои столкновения и ссоры, случившиеся в молодости, и представляет их себе так, чтобы он непременно выходил победителем. Он мысленно мстит всем, с кем когда-либо встречался, мстит живым, мстит мертвым. “Фантазируя таким образом, он незаметно доходил до опьянения... Существование его получило такую полноту... что ему ничего не оставалось желать. Весь мир был у его ног... Порфирий Владимирыч был счастлив”. В этом полубреду Иудушка продолжает подсчитывать убытки, нанесенные ему матерью, одалживает как будто крестьянину рожь под немыслимые проценты, а потом, вооружившись счетами, считает, считает, считает...
    РАСЧЕТ
    На дворе декабрь. Все занесено снегом. Иудушка бессмысленно бродит по кабинету, подходит к окну и вдруг видит: к усадьбе подъезжает кибитка, из нее поспешно выскакивает молодая женщина. Это вернулась Аннинька. Только она так изменилась, что почти невозможно узнать — “это какое-то слабое, тщедушное существо с впалой грудью, вдавленными щеками, с нездоровым румянцем, с вялыми телодвижениями, существо сутулое, почти сгорбленное”. Ее сестра Любинька месяц назад отравила себя, а она тяжело больна. Аннинька просит позволения у дяди пожить в Головлеве. Тот не
    против.
    Уехав в прошлый раз из Головлева, Аннинька отправилась “прямо в Москву и начала хлопотать, чтоб ее и сестру приняли на казенную сцену... Но везде ее приняли как-то странно”. Стоило кому-то узнать, что они обе — провинциальные актрисы, как им тут же отказывали. К тому же настоящих задатков для успеха на столичной сцене сестры не имели. Пришлось возвращаться в провинцию. Аннинька едет в город, где живет на содержании у нечистого на руку земского деятеля Любинька, сестры ссорятся. Купец Кукишев, поклонник Анниньки, не добившись своего, решает “обуздать строптивую выскочку”. В результате Анниньку лишают ролей, у нее на исходе последние деньги, и тут появляется сестра, уговаривает ее уступить богатому поклоннику. Аннинька сдается. Вся зима проходит словно в пьяном угаре. Покровители сестер проворовываются, один их них стреляется, Анниньку и Любиньку арестовывают, отобрав у них все имущество. После суда обнищавшие, отчаявшиеся сестры идут по рукам. Любинька предлагает сестре покончить с собой и выпивает яд. Испугавшаяся смерти Аннинька осталась жива.
    В Головлеве Аннинька старается не вспоминать прошлое, но оно неотступно ее преследует. Страшная жизнь привела ее в Головлево, а ведь “это сама,смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую жертву”. Приученная к пьянству купцом Кукишевым, Аннинька каждый вечер напивается. К ней присоединяется и Иудушка.
    Далее автор пишет об удачливых и неудачливых семьях. “...Наряду с удачливыми семьями существует великое множество и таких, представителям которых домашние пенаты, с самой колыбели, ничего, по-видимому, не дарят, кроме безысходного злополучия... Именно такого рода злополучный фатум тяготел над головлевской семьей. В течение нескольких поколений три характеристические черты проходили через историю этого семейства: .праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой. Первые две приводили за собой пустословие, пустомыслие и пустоутробие, последний — являлся как бы обязательным заключение^ общей жизненной неурядицы... так что головлевская семья, наверное, захкудала бы окончательно, если бы посреди этой пьяной неурядицы случайный метеором не блеснула Арина Петровна. Эта женщина благодаря своей лич(ной энергии довела уро-вень благосостояния семьи до высшей точки, но и за всем тем ее труд пропал даром, потому что она не только не передалга своих качеств никому из детей, а, напротив, сама умерла, опутанная со вс“ех сторон праздностью, пустословием и пустоутробием”.
    Во время совместных попоек разговор Анниныки с Иудушкой всякий раз переходит в ссору. Племянница “с беспощадной назойливостью раскапывала головлевский архив и в особенности люби.ла дразнить Иудушку, доказывая, что главная роль во всех увечьях, наряду с покойной бабушкой, принадлежала ему”. Это повторяется изо дня в ден!ь. Иудушка чувствует, что ему навстречу “идет беда, которая окончательно раздавит его. Отовсюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали "умертвия"... Вот папенька... вот братец Степка-балбес и рядом с ним братец Пашка-тихоня; вот Любинька. А вот и... Володька и Петька... И все :это хмельное, блудное, измученное, истекающее кровью...”. У Иудушки вдруг проснулась совесть. Но поздно... “Вот он состарился, одичал, одной ногой )В могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему, "'пожалело" бы его”. В живых одна племянница, да и та “явилась, чтобы надругаться над ним и доконать его”. Да, “совесть проснулась, но бесплодно)”. Иудушка хочет умереть, жаждет смерти, но конец все не приходит.
    Однажды на страстной неделе Иудушка, задумавшись, вдруг понимает: “А ведь я виноват перед покойницей-маменькой... в'едь я ее замучил... я!” Ему вдруг становится жалко Анниньки, и он, впервые в жизни искренно, говорит ей: “Бедная ты! Бедная ты моя!” Иудушка' просит простить его. Ночью он тайком идет на могилу матери — “проститься”...
    На другой день у дороги нашли закоченевший труп головлевского барина. Бросились к Анниньке, но она лежала в горячке, в бессознательном состоянии. Тогда отправили верхового к “сестрице” Надежде Ивановне Галкиной (дочке тетеньки Варвары Михайловны), “которая уже с прошлой осени зорко следила за всем, происходившим в Головлеве”.